Главная » Статьи » Исторический клуб » Служу Отечеству

Крест деда Ивана. Как наш солдат австрийского полковника в плен взял

Её называют и великой, и забытой. Молодёжь не помнит Вторую мировую войну, что уж говорить о Первой. Однако среди нас есть внуки тех, чьи деды проливали кровь на полях тех сражений.

Анатолий Столяров из Троицка, который вспоминает о своём деде, так гордившемся полученным на той войне Геор­гиевским крестом.

Ириски в фартуке

- Я очень любил деда Ивана Зубарева, столяра-краснодеревщика. По-крестьянски рассудительный, неторопливый, основательный... Он был доброжелателен, и даже самые суетливые, нервные люди рядом с ним становились добрее и спокойнее. Столяр-краснодеревщик, он целые дни проводил в небольшом сарайчике, оборудованном под мастерскую. Наверное, эта работа сделала его немногословным, но я хорошо понимал деда, мне нравилось его молчание, и его молчанку я воспринимал как игру. Мигнёт дед левым глазом - подаю ему рубанок, правым - тащу фуганок, ладонь на верстак - кладу доску, растопыренные пальцы означали пилу-ножовку, крутанёт пальцем у виска - неси коловорот. И ещё много чего, что понимали только мы вдвоём. В его клеёнчатом рабочем фартуке я всегда находил любимые ириски, которые мучительно склеивали мои зубы, но любил я их от этого не меньше. А по аромату стружек научился безошибочно определять, с какой древесиной сегодня работает дед - с тёплой сосной, неподатливой берёзой, благородным кедром, крепким дубом, благоуханной вишней или красивым орехом.

А вот другой дед, Егор Чайкин (сидит слева), получил три креста. Фото: Из личного архива

Награда от Каледина

Однажды я случайно увидел, как он достал из-за божницы тряпицу, развернул, а в ней серебром мягко блеснул крест на георгиевской ленте.

- Что это, дед Иван?

- Не твоего ума дело.

Я впервые услышал от него обидные для себя слова и надул губы.

Чуткая его душа! Он сразу понял мою обиду, но помедлил. Оторвал от газеты мерный кусочек, обозначил вдоль него прокуренным пальцем ложбинку, аккуратно уложил в неё щепоть жёлто-зелёной моршан­ской махры, обвёл край языком и склеил. Ловкая и весёлая вышла у него цигарка! Не закурив, положил на моё плечо ладонь, крепко пропахшую мебельным лаком.

- Не серчай, Толя, я расскажу. Это вот метка от офицера-австрияки, - он расстегнул пуговицу косоворотки.

Чуть ниже правой ключицы я увидел синюю впадину величиной с пятак - застарелый шрам.

- До революции это было... в мае 1916-го, во время Брусиловского прорыва. Тогда крепко попёрли мы немцев. Свалился я в атаке в австрийский окоп, а их офицер глазёнки свои нарастопырь - и на меня со штыком. Я увернулся и сзади хлоп его прикладом по каске с шишаком. Связал его, а он в крови. Ну, думаю, крепко я угостил австрияку, знать, не выживет! Веду его к своим, а у самого в глазах то круги, то темнота закроет свет. Привёл однако. А он не просто офицерик, а авст­рийский полковник оказался, очень важный вражина мне под руку попал.

Свалился я от потери крови, потому что он меня штыком во время драки проткнул, зараза. Ну а я вгорячах не почуял сразу. Полковник целёхонек, кровь-то на нём моя была. Я выжил, говорили, случайно. Потом наш командир, генерал от кавалерии Алексей Максимович Каледин, меня перед строем этим крестом наградил. Георгиевский он называется, очень почётный по тем временам. Правда, сейчас он почему-то совсем не почётный, вот и прячу я его за божницей от дурного глаза. Помалкивай только об этом, сынок. Накажу дочери Ираиде, маме твоей, чтоб после моей смерти награду мою тебе отдала. Для вечного хранения!

Наградной знак к ордену Святого Георгия для солдат и унтер-офицеров (1807 - 1917 годы) за выдающуюся храбрость, проявленную в бою. С 1913 года официальное название — Георгиевский крест. Фото: РИА Новости / Алексей Бойцов

Остался лишь на фото

Деда Ивана хоронили в красивом гробу из сухого кедра, который он сделал сам для себя за девять лет до своей кончины. Он лежал в нём, словно бы с устатку прилёг отдохнуть на мягкие стружки, как это делал в своей мастерской. Лежал умиротворённый, на чистом его лице застыла улыбка, дескать: «Ну вот, все собрались, а что вы суетитесь-то, ребята?»

Ветер шевелил густые седые волосы и пышные гвардейские усы деда, но не трогал геор­гиевскую ленту Георгиевского креста, сиявшего на его груди. Прощаясь, люди целовали церковную ленту на меловом высоком лбу деда, многие целовали холодное серебро Геор­гиевского креста, плакали, говорили о нём добрые слова. Кто-то вспомнил, что всю отделку дубом и орехом в Челябинском главпочтамте, что на улице Кирова, сделал он, мастер-краснодеревщик Иван Зубарев, говорили, что ещё много чего красивого и доброго сделано его руками.

Только один человек в габардиновом пальто стоял в стороне и равнодушно курил «казбечину». Потом он подо­звал сыновей деда Ивана - дядей Арсения и Порфирия, что-то долго выговаривал им, а мои дяди-фронтовики не соглашались, горячились. Я лишь услышал отдельные их слова: «Не тебе нам указывать. Это боевой орден! Он получен в боях не за царя, а за Россию!» Мама тоже говорила, но тихо и тихо плакала. А я глотал злые слёзы и приготовил камень, чтобы тайком запустить в ненавистную рожу дядьки в габардиновом пальто.

Помню, когда гроб накрывали крышкой, Георгиевского креста на груди моего деда не было.

Прошло много лет (я сам уже давно дед!), а ордена, завещанного мне дедом Иваном, больше никогда не видел. Но смотрю на фотографию 1916 года, сделанную в Варшаве. На ней в венском кресле сидит и улыбается мой молодой дед в солдатской форме. А на гимнастёрке мягко сияет серебром его награда - Георгиевский крест, лично вручённый прославленным русским офицером, героем Первой мировой войны, генералом от кавалерии Алексеем Максимовичем Калединым.

Категория: Служу Отечеству | Добавил: lunev2009 (18.08.2014)
Просмотров: 626 | Рейтинг: 5.0/2
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]